Путевка в жизнь

Сейчас даже трудно представить, что в советское время прочитать Библию или Евангелие было невозможно. Всё религиоведение умещалось в одной крылатой фразе из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев»: Религия — это опиум для народа.
Тем, кто был с этим не согласен, грозили большие неприятности.

А у меня, советского пионера, не укладывалось в голове, почему же тогда все наши великие поэты, писатели, учёные, чьи портреты висели в школьных кабинетах, верили в Бога. Вот слова Александра Пушкина о значении Евангелия: «Мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания…»

Мысль о том, что «Пушкин — наше всё», впервые была высказана в 1859 году Аполлоном Григорьевым но до сих пор остается до конца не распознанной. Дерзну предположить, и потому что всю философию, всю этику, всё богословие вмещала в себя русская классическая литература, и что коммунистическая идеология (марксизм – ленинизм) хотя пыталась, но не могла их заменить, .

Я знал, что рано или поздно мне всё же удастся прочитать Библию, и узнать то самое сокровенное , что было запрещено, хотя где-то в глубине души опасался, что, прочитав её вдруг сразу же стану фанатично верующим – замкнутым, хмурым, отвергнутым и заправленным, как это часто случалось с верующими в советском обществе.

Когда уже в зрелом, можно сказать в старческом возрасте, с невероятными трудностями, я всё же прочитал Евангелия, то к удивлению, ожидаемого не случилось. Но более всего, меня наверное огорчило то, что я не понял чего-то главного, того, самого, сокровенного, что понятно всем — и старушке в белом платочке из церковного дворика и Пушкину, и Достоевскому, и академику Павлову, и президенту Путину.

И тогда я твёрдо решил разобраться во всем сам, найти то, самое главное, что вот уже две тысячи лет заставляет миллионы и миллионы людей обращаются снова и снова к – самой популярной и самой переводимой в мире книге.

Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины…

                                            Борис Пастернак

То, что я не смогу найти ответ в советской антирелигиозной литературе не вызывало сомнений.

Уверен, что заезженная фраза «Религия — это опиум для народа.» была заимствована из работы Ленина «Об отношении рабочей партии к религии», которая была законспектирована на уроках политпросвещения примерно так: «Религия есть опиум народа, — это изречение Маркса есть краеугольный камень всего миросозерцания марксизма в вопросе о религии. Все современные религии и церкви, все и всяческие религиозные организации марксизм рассматривает всегда, как органы буржуазной реакции, служащие защите эксплуатации и одурманению рабочего класса.».

О том, как атеисты искажают смысл не только Слова Божия, но даже работы своих вождей можно прочитать в журнале Фома, потратив на это всего  3 минуты.

Не найдя ответ, но не теряя надежды найти самое главное, вновь обращаюсь за помощью к классику:

 

«Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено к всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, — и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие… «.

Повезло же Александру Сергеевичу. Наверное, на ночь Сашеньке бабушка, Арина Родионовна, не только сказки рассказывала, но также и евангельские притчи, и Жития святых, и многое из того, что написано в Катехизисе, а когда подрос то в Императорском Царскосельском лицее у Александра и вовсе обязательном предметом был Закон Божий, поэтому то у него каждое слово истолковано, объяснено, что с молоком матери впитаны наши духовно-нравственные и базовые национальные морально этические ценности.

Каждый из нас, слушая слова колыбельной песенки, непроизвольно улыбнется и почувствует что-то очень тёплое внутри.  А человек, который ни разу в жизни не слышал в детстве колыбельной песни, что он, лет в пятьдесят, сможет почувствовать, когда будет читать такой текст:

Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю.
Придет серенький волчок
И ухватит за бочок.
К нам волчок не ходи
Нашу Машу не буди.

Ничего странного или удивительного этот человек не найдет и в строчках:

Шелестят по мостовой
Тихо-тихо шины —
В гаражи к себе домой
Едут спать машины.
За витриной прилегли
Сонные игрушки,
А к ребятам забрели
Сказки под подушки

Что касается чтения Евангелия я себя отношу именно к такому человеку, который никогда не слышал песни, что пела нам мать.

Когда я с невольным волнением открываю Священное Писание и с трепетной надеждой ожидаю открытия какой-то тайны, исходящей от Слова Божия, конечно же более великой чем философия Пифагора, каббала в иудаизме или Тайная доктрина Блаватской, потому что я уже знаю, что Евангелие переводится как – Благая весть или современный перевод – Радостная весть.

Честно говоря, когда прочитал одну и ту же, да ещё и в трёх редакциях очень грустную историю про хорошего, доброго человека то я не очень понял, чему же здесь можно особенно радоваться:

Так и есть.
У него для людей была самая добрая весть.
И он шёл по дороге, от счастья светящийся весь.
…………………………………………………….

Он шёл к людям, он нёс им надежду, любовь, красоту.
Люди взяли его и гвоздями прибили к кресту.

Если это только биография великого человека, то она могла бы занять достойное место в серии Жизнь замечательных людей. Кстати совсем недавно вышла книга митрополита Илариона (Алфеева) в этой серии. Даже в нашем книжном шкафу есть целых шесть томов Иисус Христос этого же автора.

Получается то самое главное заключается не только в жизнеописании Иисуса Христа. На эту тему Есть даже работа известного советского ученого профессора Сергей Сергеевича Аверинцева, которая так и называется «Почему Евангелия – не биографии?».

Тогда можно было бы предположить, что он открыл людям новые ценности или новую необычайную веру, и самое главное содержится в новом Нравственном учение Иисуса Христа. Даже если внимательно перечитать ещё раз, то можно заметим, что ничего особенно нового он не проповедовал.

Еще задолго до его рождения, в период, который немецкий философ Карл Ясперс назвал «осевым временем», между 8-м и 2-м веками до нашей эры, почти одновременно, в течении немногих столетий, в Китае, Индии и на Западе Европы независимо друг от друга происходит как раз много чего необычайного.

В Китае жили тогда Конфуций и Лао-Цзы, возникли все направления китайской философии;

в Иране Заратустра учил о мире  где идет борьба добра со злом; в Индии возникли Упанишады, жил Сиддхартха Гаутама(Будда); в Древней Греции — это время Гомера, философов Сократа, Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, время Фукидида и Архимеда; в Палестине тогда жевыступали пророки — Илия, Исайя, Иеремия и другие, а еврейскому народу были даны те самые Десять Заповедей, десять основных законов, через автора Пятикнижия, Моисея, самим Богом.

Главное ещё и то что и Иисус Христос и сам говорит: «Не думайте, что Я пришёл нарушить закон или пророков: не нарушить пришёл Я, но исполнить.»  Евангелие от Матфея.

Получается, что искал я самое главное опять не там.

Продолжая свои поиски самого главного, я бессистемно бродил по сайтам, смотрел различные передачи по телевизору. Одна из них называлась Слово пастыря. Может быть, подумал я, что смогу получить подсказку у самого Патриарха, который говорил что

Библия не является учебником ни по космогонии, ни по естествознанию, ни даже по истории. Это книга не научная, а религиозная. И поэтому главное в ней – не естественно-научные факты или исторические сведения, а то, что Бог благоволил открыть о Себе людям.

Авторами Библии являются и Бог, и люди. Бог сообщил о Себе то, что было необходимо для человеческого спасения.

Исторические же авторы Библии воспринимая Слово Божие, облекали его в определённую литературную форму, свойственную культурно-историческому контексту их времени.

Правильно читать Библию – значит уметь различать Божественное и человеческое в ней. Поэтому чтение Библии является не только рациональным, но и глубоко духовным деланием.

Патриарх Кирилл

Прочитав это, я сразу вспомнил как говорил архимандрит Ианнуарий (Ивлиев) о том, что читать сложнейшие, древнейшие тексты, иной совершенно культуры, двух-трех-тысячелетней давности, написанные совершенно чуждым для нас языком, подчас непонятным, в не очень хорошем переводе к тому же, − и что ты, открыв это вдруг, вдруг обретёшь веру и найдешь то жемчужное зерно, которое составляет христианство… Это, конечно, очень наивный взгляд, но взгляд очень старый и глубоко укорененный.

Последние слова архимандрита меня не только успокоили но и обрадовали тем, что оказывается я не один такой бестолочь, которому не удаётся разобраться, в книгах Священного Писания.

В конце 19-го века появилась целая наука — Библеистика. Она включает в себя дисциплины: Текстология, Исагогика, Экзегетика, Герменевтика.

Появиться в России, тем более в советской она не могла, поскольку весь цвет российской интеллигенции, а это лучшие писатели, философы, богословы были выдворены из страны или уничтожены в лагерях и тюрьмах, поэтому она появилась на Западе, где люди считают себя самыми умными и просвещёнными , которые любят не работать, а во всём других учить, исходя конечно из своего миропонимания, всегда тнеобходимо учитывать, читая их бесчисленные исследования.

В последние годы и у нас в России эта наука начала понемногу развиваться. Из наиболее известных и популярных сегодня это профессор Андрей Десницкий, который после окончания МГУ, еще в течении года учился в Свободном университете Амстердама на специальном курсе по библейскому переводу, и конечно же это российский православный библеист, богослов, профессор Санкт-Петербургской духовной академии архимандрит Ианнуарий (Ивлиев) который считал, что для изучения Священных текстов мало знать древние семитские языки, древнегреческий язык и латинский, а ещё необходимы и немецкий, и английский.

В Евангелии от Иоанна, в отличие от синоптических Евангелий, например существует достаточно много выражений, так называемых «Аз есмь». У нас они переводятся «это Я», а в греческом стоит ἐγὼ εἰμί, которые не только мне были не понятны, но и приводили в смущение многих. Слушая его лекций сразу же многое становилось простым и ясным, и вдруг становилось понятным, хотя и неожиданным.

Я приведу, как говорится без купюр, отрывок из текстовой расшифровку одной из его лекций: Представьте себя на его лекции и вы слушаете как он говорит.

Вот их семь: хлеб жизни, свет миру, дверь, пастырь добрый, воскресение и жизнь, путь истинной жизни, виноградная истинная лоза.

И, казалось бы, все прекрасно – семь характеризуют совершенство, вот таких семь прекрасных обозначений Иисуса Христа. Но, к сожалению, этот наш перевод не дает нам точного представления о смысле всех этих семи стихов, семи высказываний. Дело в том, что в них (и тут я призываю вас хоть чуть-чуть напрячь свою память, тех из вас, кто учил английский, или немецкий, или французский, или иностранный язык…). Здесь настоящим подлежащим выступают слова не те, которые у нас.

Вот «Аз есмь хлеб жизни». Где здесь подлежащее? «Аз», конечно: Я хлеб жизни. Подлежащее Я, а хлеб жизни – это часть сказуемого, часть сказуемого. А мне говорится, то есть сказуется, что «Я хлеб жизни». Итак, «Я хлеб жизни». «Я свет мира». Ну и что? Ну и что? А она (указывает на человека в зале) тоже свет мира. И он тоже хлеб жизни. «Я хлеб жизни» не исключает, что и он тоже хлеб жизни. Но в оригинале-то все наоборот! Там подлежащее не «я», а «хлеб жизни»! Он стоит с определенным артиклем. Вот если бы он стоял с неопределенным артиклем, то он был бы сказуемое «Я хлеб жизни».

А там другое! Ну, вспомните: как вы по-английски скажете: «Я студент»? – I am a student. Ну, конечно, вы даете неопределенный артикль! Для сказуемого вы даете неопределенный артикль. Это обязательно. То же самое по-гречески. А тут стоит определенный артикль! «I am the student» – так, пожалуй, нельзя сказать. Мы говорим: «Hе is the student». То есть «Вот тот студент – это вот этот человек». Здесь определенный артикль стоит и перед «хлебом», и перед «миром», и перед «дверью» и т.д. То есть надо переводить не «Я – хлеб жизни» (что не исключает, что и он хлеб жизни), переводить надо: «Хлеб жизни (подлежащее) – это я». Чувствуется разница? Я хлеб жизни, и он хлеб жизни. А вот если я скажу: «Хлеб жизни – это Я», то это уже не он, и не он, а это я. Вот именно это здесь сказано. Поэтому наш перевод «Я хлеб жизни», «Я свет мира», «Я дверь…», «Я пастырь…» нам привычен, конечно, мы привыкли к этому. Но мы должны помнить, если мы образованные люди, что это неправильный перевод. Правильный перевод будет: «Хлеб жизни – это я». «Свет мира – это я». «Дверь – это я». «Пастырь добрый – это я». И так далее. Понятно? Да? Все наоборот. Вот. Жаль, конечно, жаль, но что делать?! Наши переводы чаще всего бывают не переводами, а подстрочниками, то есть вот слово за словом, да? Без смысла.

Вообще любой Священный текст имеет свою структуру, свой жанр, свой контекст, свой смысл, но это ещё и Слово Божие, потому он многослоен и многогранен, он имеет не один, а много смыслов, которые открываются не сразу, вот от чего нельзя изменять его: ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится всё.

Есть много определений и сравнений Священного Писания, последние, которое я услышал, было сравнение с матрешкой. Сначала можно увидеть большую, яркую, красивую куклу, а когда внимательно её рассмотришь, оказывается в ней ещё одна, поменьше и такая же красивая, а в ней ещё и ещё…

Так и в тексте Священного Писания сначала открывается один смысл, бытовой, например, затем другой философский затем третий – мистический и так далее и так далее… Вот поэтому Евангелие любимо и понятно и старушке в платочке и академику, каждый для себя находит свой смысл.

Вот теперь, когда в очередной раз открываешь Евангелие и читаешь его, используя некоторые научно-методологические навыки Библиистики, когда каждое слова начинаешь истолковывать и объяснять, становится всё намного понятней и интересней.

Сначала открывается просто история человека, который нёс всем надежду, любовь, красоту; потом проясняется, что это не просто человек, а сын Божий, ипостась Святой Троицы — Аз есмь свет мира, что он проповедовал не только морально-нравственные принципы, а и то, что было необходимо для человеческого спасения — Аз есмь воскресение и жизнь…

Интересно же, хочется вот так каждое слово исследовать, объяснять, представляю какие ещё ждут открытия. Конечно интересно (!!!), но мне почему-то кажется, что всём уже наконец хочется посмотреть, что же скрыто в последней, самой маленькой матрёшке.

И это правильно, именно в ней открывается то самое главное, что есть Истина, что вот уже две тысячи лет заставляет миллионы и миллионы людей обращаются снова и снова к – самой популярной и самой переводимой в мире книге. Потому что эти книги — Это Евангелие не Матфея, Это Евангелие не от Марка, Это Евангелие не от Луки, Это Евангелие не от Иоанна.

Самое главное это то, что это Евангелие от Иисуса Христа,

а Благая, Радостная весть в словах, что только и смогли уместится на самой маленько матрёшке:

приблизилось Царство Небесное.

Иисус Христос говорит нам о том, что Я есть Путь, Я есть Свет, который освещает этот Путь, Я есть Дверь … Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною …

Аз есмь путь, истина и жизнь

потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют.

Не в укор, не в осуждение привожу эти последние слова, а потому что, тот кто уразумеет, тот поймет, что самое главное в Евангелиях это Приглашение в Царство Божие, а само Евангелие – это пропуск в Царство Небесное, путёвка в Жизнь вечную ∞

P.S.   

Если хоть один человек захочет, то в следующий раз поговорим о том, что такое Царство Небесное, где оно находиться и так ли уж нам хочется туда пойти.